Городской сайт города Зеленодольск, Республика Татарстан.
События, обзоры, фотографии и репортажи о жизни в Зеленодольске и в Зеленодольском районе.
События, обзоры, фотографии и репортажи о жизни в Зеленодольске и в Зеленодольском районе.
ТЕМЫ | ИСТОРИИ
8 декабря 2009
Его называли «Дедом»
Я хочу рассказать о человеке, в ком было сильно развито, как у многих советских людей в годы войны, чувство патриотизма, беззаветная любовь к своей великой Родине. Он жил и работал в нашем городе военпредом на заводе им. Серго с 1950 по 1956 г.г. К сожалению, о нем нет никакого материала в музеях завода и города, его имя было засекречено, как имена многих других замечательных людей. Это Рувим Евелевич Соркин, чье имя стоит рядом с такими именами, как Ф.А.Цандлер, В.Г.Грабин, Ю.А.Победоносцев, С.П.Королев, М.М. Арш, М.Е. Серебряков, которые дали начало бурному развитию ракетно-космической науки и техники.
На одной доске с великими учеными
Профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, выдающийся ученый, награжденный боевыми и трудовыми орденами и медалями, инженер-полковник Рувим Евелевич Соркин внес огромный вклад в создание и усовершенствование образцов ракетной техники и своей деятельностью приблизил День Победы. Ему было 47 лет, когда коллеги между собой стали называть его «Дедом».
Это прозвище он привез из Свердловска, где проработал три года, и это имя уже успел получить за свою не по годам мудрость, уверенность, знание дела, надежность. По словам дочери Леоноры Рувимовны, к нему шли за советом и по работе, и по любому другому вопросу, и даже семейному, личному: его любили, ему доверяли и уважали. «Надо спросить у Деда, а что скажет Дед, посоветуемся с Дедом» — такие фразы Леонора слышала много раз. Не каждого будут называть так, а только того, у кого за плечами большой жизненный опыт, того, кто сам, испытав многое в жизни, хорошо понимал людей.
«О том, что папа — доктор технических наук, я узнала, когда его в 1959 г. пригласили из Свердловска в город Дзержинский Московской области, — рассказывает о своем отце дочь. — Папа был очень жизнерадостным, общительным, светлым человеком и скромным, уравновешенным. Никогда ни на кого не повышал голоса, нас, детей, никогда не наказывал. Авторитет папы в семье был непререкаем — это заслуга мамы. Он любил шумные застолья, когда творческий успех отмечали дома, и собиралось до двадцати человек, пели песни, шутили. Папа любил танцевать, рассказывал интересные случаи из своей жизни. Но говорить о работе родителей — не было принято в нашей семье».
Брать ответственность на себя
С Леонорой я училась в 9 и 10 классах школы №3, сидела с ней за одной партой. Мне довелось часто бывать у них дома в период 1952-54 г.г. и общаться с его женой Марией Андреевной и с братьями Леоноры. В 1950 году Соркин был назначен на завод им. Серго старшим заказчиком от Министерства обороны, он обеспечивал качественную приемку военной продукции для всей армии Советского Союза. Это было сказано Бухараевым Илем Гарифовичем, жителем нашего города, персональным пенсионером, кавалером орденов «Знак Почета» и Трудового Красного знамени, который работал в то время главным инженером завода.
Иль Гарифович вспоминает, что вместе с Соркиным из Москвы приехал Михаил Маркович Арш, профессор, получивший назначение на военную кафедру КХТИ в Казани. Михаил Маркович стал любимым учителем студента Бухараева, и Арш сам полюбил старательного, талантливого ученика и иногда выручал его в трудных ситуациях. А Соркина профессор Арш уважал и помнил.
Однажды был случай на заводе, когда забраковали большую партию боевых изделий. Обнаружился брак — вмятина или царапина на одном из ста проверенных боевых патронов. Пришли к Соркину директор и главный инженер: «Что делать? Срывается план». А это уже «ЧП» — невыполнение плана, если ликвидировать всю продукцию. «Пригласите того, кто забраковал партию», — попросил Рувим Евелевич. Он понимал, что военпред формально прав, но спросил у него: «Если вставить в орудие этот патрон, пушка сработает?» — «Да» — был ответ. «Ну, тогда все в порядке». Так конфликт был ликвидирован, план не был сорван. На заводе тогда долго говорили о мудром выходе из трудной ситуации.
Ни на кого не похожий
Соркин был ласков с детьми, я видела, как он играл с сыновьями в шахматы, шутил, смеялся. Гайнуллин Равиль Каримович учился в одном классе с Эваристом, сыном Рувима Евелевича, вспоминает, как он приходил к ним домой, его сажали за стол и кормили обедом. Помнит, как Рувим Евелевич говорил ему о пользе гречневой каши, как Равиль охотно бегал к киоску и покупал ему папиросы. Мария Андреевна помогала мальчику в изучении немецкого языка.
К Соркину тянулись люди, потому что в нем находили интересного собеседника, умного, жизнерадостного, веселого человека. Зеленодолец Бричев Георгий Константинович вспоминает, как Соркин приходил к ним домой, когда возвращался с завода. «Он разговаривал подолгу с моим отцом Константином Тимофеевичем, который работал главным энергетиком завода им. Серго, на веранде дома, и прогонял меня, подростка, со словами: «Нечего слушать разговоры старших».
Соркин притягивал к себе своей эрудицией. У меня дома хранится «Краткий философский словарь», подаренный Рувимом Евелевичем. Смуров Георгий Семенович, тоже работавший военпредом рядом с Соркиным, вспоминает: «Он был очень уверенный, спокойный, держался свободно, никогда не повышал голоса, быстро делал расчеты, за столом постоянно что-то писал». Всем запомнилось, что он много курил — папиросы «Беломорканал» и «Казбек».
Когда мы учились с Леонорой в школе, разговоры о моих и ее родителях вообще не велись. Мы больше заняты были своей жизнью, мечтами о будущем. В эти годы и родители о себе ничего не рассказывали, а мы, дети, не спрашивали: своими немногословными ответами родители однажды дали понять, что не надо задавать лишних вопросов. Нас с Леонорой объединяла страстная любовь к классической музыке, и наша дружба не прерывается с тех пор.
Считаю своим долгом рассказать о Соркине в преддверии 65-летия со Дня Победы, к приближению которой он имел непосредственное отношение. Когда я впервые увидела его, ему было 42 года. Рувим Евелевич Соркин был удивительный человек, ни на кого не похожий, настолько яркий, эрудированный, остроумный, энергичный, что память о нем не тускнеет до сих пор.
продолжение следует
На одной доске с великими учеными
Профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, выдающийся ученый, награжденный боевыми и трудовыми орденами и медалями, инженер-полковник Рувим Евелевич Соркин внес огромный вклад в создание и усовершенствование образцов ракетной техники и своей деятельностью приблизил День Победы. Ему было 47 лет, когда коллеги между собой стали называть его «Дедом».
Это прозвище он привез из Свердловска, где проработал три года, и это имя уже успел получить за свою не по годам мудрость, уверенность, знание дела, надежность. По словам дочери Леоноры Рувимовны, к нему шли за советом и по работе, и по любому другому вопросу, и даже семейному, личному: его любили, ему доверяли и уважали. «Надо спросить у Деда, а что скажет Дед, посоветуемся с Дедом» — такие фразы Леонора слышала много раз. Не каждого будут называть так, а только того, у кого за плечами большой жизненный опыт, того, кто сам, испытав многое в жизни, хорошо понимал людей.
«О том, что папа — доктор технических наук, я узнала, когда его в 1959 г. пригласили из Свердловска в город Дзержинский Московской области, — рассказывает о своем отце дочь. — Папа был очень жизнерадостным, общительным, светлым человеком и скромным, уравновешенным. Никогда ни на кого не повышал голоса, нас, детей, никогда не наказывал. Авторитет папы в семье был непререкаем — это заслуга мамы. Он любил шумные застолья, когда творческий успех отмечали дома, и собиралось до двадцати человек, пели песни, шутили. Папа любил танцевать, рассказывал интересные случаи из своей жизни. Но говорить о работе родителей — не было принято в нашей семье».
Брать ответственность на себя
С Леонорой я училась в 9 и 10 классах школы №3, сидела с ней за одной партой. Мне довелось часто бывать у них дома в период 1952-54 г.г. и общаться с его женой Марией Андреевной и с братьями Леоноры. В 1950 году Соркин был назначен на завод им. Серго старшим заказчиком от Министерства обороны, он обеспечивал качественную приемку военной продукции для всей армии Советского Союза. Это было сказано Бухараевым Илем Гарифовичем, жителем нашего города, персональным пенсионером, кавалером орденов «Знак Почета» и Трудового Красного знамени, который работал в то время главным инженером завода.
Иль Гарифович вспоминает, что вместе с Соркиным из Москвы приехал Михаил Маркович Арш, профессор, получивший назначение на военную кафедру КХТИ в Казани. Михаил Маркович стал любимым учителем студента Бухараева, и Арш сам полюбил старательного, талантливого ученика и иногда выручал его в трудных ситуациях. А Соркина профессор Арш уважал и помнил.
Однажды был случай на заводе, когда забраковали большую партию боевых изделий. Обнаружился брак — вмятина или царапина на одном из ста проверенных боевых патронов. Пришли к Соркину директор и главный инженер: «Что делать? Срывается план». А это уже «ЧП» — невыполнение плана, если ликвидировать всю продукцию. «Пригласите того, кто забраковал партию», — попросил Рувим Евелевич. Он понимал, что военпред формально прав, но спросил у него: «Если вставить в орудие этот патрон, пушка сработает?» — «Да» — был ответ. «Ну, тогда все в порядке». Так конфликт был ликвидирован, план не был сорван. На заводе тогда долго говорили о мудром выходе из трудной ситуации.
Ни на кого не похожий
Соркин был ласков с детьми, я видела, как он играл с сыновьями в шахматы, шутил, смеялся. Гайнуллин Равиль Каримович учился в одном классе с Эваристом, сыном Рувима Евелевича, вспоминает, как он приходил к ним домой, его сажали за стол и кормили обедом. Помнит, как Рувим Евелевич говорил ему о пользе гречневой каши, как Равиль охотно бегал к киоску и покупал ему папиросы. Мария Андреевна помогала мальчику в изучении немецкого языка.
К Соркину тянулись люди, потому что в нем находили интересного собеседника, умного, жизнерадостного, веселого человека. Зеленодолец Бричев Георгий Константинович вспоминает, как Соркин приходил к ним домой, когда возвращался с завода. «Он разговаривал подолгу с моим отцом Константином Тимофеевичем, который работал главным энергетиком завода им. Серго, на веранде дома, и прогонял меня, подростка, со словами: «Нечего слушать разговоры старших».
Соркин притягивал к себе своей эрудицией. У меня дома хранится «Краткий философский словарь», подаренный Рувимом Евелевичем. Смуров Георгий Семенович, тоже работавший военпредом рядом с Соркиным, вспоминает: «Он был очень уверенный, спокойный, держался свободно, никогда не повышал голоса, быстро делал расчеты, за столом постоянно что-то писал». Всем запомнилось, что он много курил — папиросы «Беломорканал» и «Казбек».
Когда мы учились с Леонорой в школе, разговоры о моих и ее родителях вообще не велись. Мы больше заняты были своей жизнью, мечтами о будущем. В эти годы и родители о себе ничего не рассказывали, а мы, дети, не спрашивали: своими немногословными ответами родители однажды дали понять, что не надо задавать лишних вопросов. Нас с Леонорой объединяла страстная любовь к классической музыке, и наша дружба не прерывается с тех пор.
Считаю своим долгом рассказать о Соркине в преддверии 65-летия со Дня Победы, к приближению которой он имел непосредственное отношение. Когда я впервые увидела его, ему было 42 года. Рувим Евелевич Соркин был удивительный человек, ни на кого не похожий, настолько яркий, эрудированный, остроумный, энергичный, что память о нем не тускнеет до сих пор.
продолжение следует
Зоя Сафиуллина
6 ИНТЕРЕСНО
0 НЕИНТЕРЕСНО
6 ИНТЕРЕСНО
0 НЕИНТЕРЕСНО
0 НЕИНТЕРЕСНО
6 ИНТЕРЕСНО
0 НЕИНТЕРЕСНО